ВДОХНОВЕНИЕ
и воодушевление

В рамках этого блока разбираются сильные характеры, переживающие трагические события, которые затрагивают не только самого властителя, но и весь подвластный ему народ. «Что развивается в трагедии? какая цель её? Человек и народ — Судьба человеческая, судьба народная», — писал Пушкин. Через характеры этих персонажей автор подсвечивает глобальные дилеммы человеческой жизни: чувство и долг, цена власти, неизбежное душевное одиночество, экзистенциальный ужас. Не случайно в классической греческой трагедии главные действующие лица — это люди огромного внутреннего масштаба, высокого социального статуса. Они, раздираемые внутренними противоречиями, вынуждены сталкиваться с судьбоносными непреодолимыми обстоятельствами.

Этот блок посвящен произведениям, в которых отражена идея Человека в его исходной точке. Разбираемые эпические произведения несут в себе божественную отстраненность, и в то же время наполнены истинно человеческими страстями и переживаниями. В них прослеживается отпечаток ритуалистики.
Шумеро-аккадский («Песнь о Гильгамеше) и скандинавский эпосы («Эдды») достаточно архаичны. Они тесно связаны с мифом и полны архетипических образов, которые цитируются из поколения в поколение уже тысячелетия наряду с «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера, глубоко захвативших воображение Гоголя. «Если в наше время возможна гомерическая эпопея, — писал Виссарион Белинский, — то вот вам её высочайший образец, идеал и прототип!.. Если говорят, что в «Илиаде» отражается вся жизнь греческая в героический её период, то разве одни пиитики и риторики прошлого века запретят сказать то же самое и о «Тарасе Бульбе» в отношении к Малороссии XVI века...»
Анализ «Тараса Бульбы» Гоголя занимает особое место в этом цикле лекций. Разбираются образы не столь полубожественные, но безусловно героические, изображенные автором со всем пафосом эпоса.

Третий блок посвящён развороту представлений о человеке как о масштабной идеалистической фигуры к человеку реалистичному: Человеку без прикрас. Герои произведений третьего блока лекционного цикла не вершат судьбы народов, не испытывают патетических чувств, не мучаются в поисках ответов о сущности бытия, а заняты своей маленькой частной жизнью, прекрасной в этой интимности. Закономерно, что и литературный процесс в целом и культура, в частности европейская, движется от образов титанических личности к «простым» людям, к Людям, по терминологии культуролога, исследователя современного искусства Ю.А. Руновой, — без прикрас. «Простые люди», Люди без прикрас, — утверждает она, — не менее сложны, и их житейские истории наводят на не менее глубокие размышления, чем легенды о героях».
Разбирая ипостаси Человека, мы видим — по аналогии с наукой, которая в своем развитии движется от рядом лежащих, очевидно глобальных объектов к исследованиям деталей и «слепых» пятен — такое же движение и в литературе, отражающей культуру повседневности. Интересно, что на, казалось бы, ничтожных объектах, ситуациях и действиях, в которых как будто нет глубины и признаков героического пафоса, часто завязаны Судьбы человека; на «простых» объектах строится самая настоящая жизнь, жизнь на самом деле. Как писал Ипполит Тэн «...самые устойчивые характеры, как в истории людского быта, так и в истории естественной, всегда самые элементарные, самые постоянные и самые общие из всех».